Последние судьи. Сильнее льва и слаще меда. Книга - Страница 44

— Слушаю, товарищ командир? — девушка подошла к столу.

— Познакомьтесь, друзья, это наш единственный и лучший повар, а зовут это прелестное создание Айрис.

Девушка заулыбалась и кивнула.

— Видишь ли, Айрис, — продолжал антиец, — наш маршал интересуется, что это за напиток и как он называется. Я подумал, что на этот вопрос никто не сможет ответить лучше, чем ты сама.

Айрис снова расплылась в улыбке, отчего ее азиатское лицо стало ещё более круглым: — Это мой личный рецепт, товарищ маршал, разновидность грога.

— Ясно, — улыбнулась ей в ответ Катарина, — хорошо получилось.

— Да, действительно вкусно, — согласился я и добавил: — Приготовь нам ещё, пожалуйста.

— Конечно, товарищ генералиссимус, — девушка кивнула и ушла на кухню.

— Она из последней примкнувшей к нам группы выживших, — сообщил Василис, — чтобы их спасти, пришлось перебить около сотни одержимых. Это была наша последняя встреча с нечистью, мой друг, с тех пор все тихо и спокойно.

Глава 28

Я открыл глаза и, широко зевнув, перевернулся на другой бок.

— Марко, — прикоснулась к моему плечу Катарина, — ты еще не выспался? Подумав несколько мгновений, я решил, что, пожалуй, действительно пора вставать, и ответил: — Вроде бы выспался. И очень хочу есть…

— Это хорошо, — улыбнулась моя спутница и поцеловала меня в губы, — значит все с тобой в порядке. А то я уж думала, не заболел ли? Спишь и спишь… вечер ведь уже!

— Вечер? — недоверчиво переспросил я.

— Ну да, уже и Ариа заходила, форму принесла. Через час, говорит, ждут нас в клубе.

— Вот как, — оживился я, — ну, давай посмотрим, что они нам там за форму придумали.

— Вот, держи, — Катарина протянула мне пиджак с красивыми желто-красными эполетами.

Я встал и, надев его, подошел к зеркалу. То, что я увидел, мне неожиданно понравилось. Мундир сидел очень плотно, почти в обтяжку, но в то же время совсем не стеснял движений. На груди были приколоты три звезды — высшие награды альянса.

— Видимо, Василис решил использовать ордена альянса по-новому, — пояснила Катарина, увидев мое недоумение, — ты у нас трижды герой получаешься, а я дважды.

— Не много ли он мне определил… — с сомнением произнес я, — три звезды… Если мне не изменяет память, то за всю историю вооруженных сил альянса никто из героев не был удостоен сразу трех золотых звезд.

— В самый раз, мой хороший, — успокоила меня девушка, — если собрать все ордена, которых ты достоин, попросту не хватит места на мундире. Куда там героям альянса!

— Ну, будет тебе, маленькая, — остановил я Катарину, — перехвалишь, на один бок кривой стану!

— Первый раз вижу тебя смущенным, — засмеялась моя спутница, — брось, дорогой!

— Ладно, — пообещал я, — давай теперь на тебя посмотрим, товарищ маршал.

— Мне, по-моему, тесноват, как думаешь? — спросила Катарина, застегивая пуговицы мундира.

— Очень хорошо сидит, — возразил я, — а как грудь подчеркивает, просто загляденье.

— Правда?

— Чистая правда, маленькая, — я обнял девушку за плечи и поцеловал, — пойдем-ка заглянем в столовую…

— Пойдем, только скажи, какую мне рубашку надеть к этому мундиру?

— Надевай любую, — махнул рукой я, — в любом случае будет красиво.

— Ну а всё-таки? — не унималась девушка, — какую бы ты хотел, чтобы я надела?

— Давай красную, — подумав несколько секунд, сказал я.

— Красную, так красную, — улыбнулась Катарина и бросилась к шкафу.

* * *

Как только мы вошли в столовую, сидящие за столом солдаты вскочили и вытянулись по стойке смирно, а тот самый лейтенант, что встретил меня на блокпосту, прокричал мне:

— Здравия желаю, товарищ генералиссимус, — и что-то ещё про второй взвод, который прибыл в столовую для принятия пищи.

Я слегка растерялся и шепотом спросил свою спутницу:

— Катариночка, маленькая моя, а что в таких случаях в армии отвечают?

Девушка улыбнулась и скомандовала:

— Вольно.

— Вольно, — словно эхо, повторил долговязый лейтенант, и бойцы снова, как ни в чем не бывало, вернулись к принятию пищи. Мы же прошли в другой конец столовой к столу для старшего командного состава, за которым уже сидели Василис с Арией.

— А… проснулись, наконец, — заулыбалась Ариа, — и чем это вы всю ночь занимались, не иначе мешки грузили…

— Слушайте, друзья, — шепотом обратился я к Василису и нубийке, — а они так каждый раз будут вскакивать и орать?

Василис захохотал так, что зазвенела посуда на кухне:

— Привыкай, товарищ генералиссимус, в армии по-другому нельзя, а у нас теперь самая настоящая армия, и вы для этой армии — что-то вроде живой легенды, символа!

— И все равно, непривычно, — улыбнулся я, и Катарина одобряюще похлопала меня по плечу.

На вечере Василис говорил много и красиво, как будто готовился заранее. Он говорил о вере и силе духа, о любви и верности, о том, что надо смотреть на восток и даже в ночной темноте видеть ещё не взошедшее солнце. В заключение своей речи антиец, как и обещал, прочитал четвертую главу поэмы.

— А теперь, — произнес он, когда стихли аплодисменты, — я передаю слово нашим славным командирам. Марко, Катарина, поднимитесь, пожалуйста, на эту сцену!

Под грохот оваций мы зашли на дощатый настил клуба. Не знаю, как Катарина, но я понятия не имел, о чем именно буду говорить с бойцами цитадели. «Нужно лишь начать, — сказал я себе, — только начать, а дальше слова сами понесутся, как спущенные с тетивы стрелы».

— Друзья, — начал я, — мы не остались лежать под бетонными плитами рухнувшего мира и не превратились в одержимых. Каждый из присутствующих здесь — избранный. Будьте же достойны этого звания, — я посмотрел на Катарину, и девушка перехватила эстафету: